Когда мы приближались к месту битвы с пьяными отморозками, я слегка напрягся. Но там уже никого не было, видно, парней забрала подъехавшая милиция. Лишь несколько тёмных пятнышек на асфальте свидетельствовали о моём недавнем триумфе. Возможно, где-то тут лежат и выбитые зубы, если таковые имелись, но в полусумраке утруждать себя поисками я не собирался.
Глава 2
На следующее утро я сам вскочил в половине седьмого утра. Будильник был заведён на семь, но я собирался заняться собственным здоровьем, начав с пробежек по аллеям Лермонтовского сквера, который в будущем должен малость ужаться после возведения Спасского кафедрального собора. Его возведут на месте прежнего, взорванного в 1937 году, известный ещё и тем, что его посещал ещё император Николай II. Кеды и трико имелись, так что будем их использовать по прямому назначению.
– Ты куда в такую рань? – сонным голосом поинтересовалась проснувшаяся мама, когда я натягивал трико после гигиенических процедур.
– Бегать, – коротко ответил я.
– Бегать? С чего вдруг?
– Для здоровья полезно.
Кстати, я ведь всё ещё хожу в «Ринг», вроде бы тренировки были вечером по вторникам, средам и пятницам. Значит, вчера была? Или ввиду начала учебного года её отменили? Надо бы провентилировать этот вопрос. Занятия боксом лишним точно не будут, несмотря на отсутствие в эти годы защиты в виде шлемов моя голова сильно не пострадала, в отличие от головы Кассиуса Клея, он же Мохаммед Али. Помнится, на втором этаже за рингом висели плакаты с изображениями двух негров – Али и Теофило Стивенсона, причем плакат с Мохаммедом Храбскову привезли из-за границы чуть ли не контрабандой. Позже вычитал в сети, что после канадской Олимпиады 1976 года американский промоутер Дон Кинг предложил Стивенсону два миллиона долларов за переход в профессионалы и бой с Мохаммедом Али. Однако Теофило отказался, ответив буквально следующее: «Двум миллионам долларов я предпочитаю любовь восьми миллионов кубинцев!» И выиграл спустя четыре года московскую Олимпиаду.
Между прочим, в 80-м я стану совершеннолетним, причём к началу Олимпиады полных 18, так как день рождения у меня весной. Блин, а на взрослых соревнованиях вроде бы можно выступать только с 19-ти. Или есть какие-то исключения? [4]
Ладно, что-то я не тем озаботился. Собрался, как Витя Селезнёв [5] , всё успеть? В жизни так не бывает, либо случается в виде крайне редких исключений, да им то с какими-нибудь вундеркиндами, к которым я себя отнюдь не причислял.
Так что насчёт московской Олимпиады, думаю, можно не париться, думаю, она спокойно пройдёт и без моего участия, и тот же Стивенсон в финале без проблем разберётся с Петром Заевым в первом тяжёлом весе. Тут же занозой дёрнулось, что в армию я уходил с весом 85 кг. Правда, к тому времени бокс и вообще спорт я забросил, позволив жирку осесть на животе и прочих местах моего тела. А если бы занимался? Возможно, как раз во мне было бы 81 кг. А может, всё же и меньше. Но кто там победил в полутяжёлом весе, я не помнил.
Прокручивая в памяти события будущей Олимпиады, я неторопливо бежал по аллеям сквера, размеренно прогоняя через свои лёгкие насыщенный кислородом воздух. Скакалка была намотана на кулак, закончив с пробежкой, я минут пять ещё попрыгал. Домой вернулся посвежевшим и готовым к новым свершениям. Правда, немного портила настроение мысль о предстоящих годах учёбы в «рогачке», трёх напрасно потерянных, на мой взгляд, годах жизни. Плюс два года в армии, полтора из них после «учебки» кашеваром в солдатской столовой. Кстати, кто там говорил про «школу жизни»? Если я что и вынес из армии, так это умение варить кашу и щи. Итого пять лет коту под хвост.
Мама меня встретила уже одетой, она сегодня работала в первую смену.
– Я тебе всё приготовила в училище. Пиджак, брюки и рубашка на вешалке. Авоську под учебники захвати, в сумку всё не влезет. На завтрак тебе макароны сварила с сосисками. Всё, Максик, целую, я побежала.
Да когда ж она всё успела, и завтрак сварганить, и одежду перегладить?! Женщины порой такие кудесницы… Кстати, вот чего я никогда не любил, так это когда меня называли Максиком. Но маме можно, мама – это отдельная тема, ей можно всё.
Прежде всего, впрочем, душ. Ванна общая, на две семьи, набирать её и купаться я брезговал, постоять под струями душа – это максимум. Загудела допотопная колонка, нагревая воду, и через пять минут я вышел из ванной, вытирая голову полотенцем. Из одежды на мне были только трусы, да чего соседей-то стесняться, та же тётя Маша меня и голым маленького видела. Во всяком случае я так предполагаю. А вот и она, вышла на кухню, чайник кипятиться поставила.
– Здравствуй, Максим! Не опоздаешь в училище? – спросила, нарезая на разделочной доске варёную колбасу и батон на бутерброды.
– Здрасьте, тёть Маш! Успею, линейка через час.
Костюмчик был скромный, но сидел нормально, разве что напрягала нынешняя мода с короткими полами пиджака. Теперь мне предстояло в нём проходить, насколько я помнил, весь первый курс. Потом раздамся в плечах, прибавлю несколько сантиметров в росте, и маме придётся покупать мне новый.
В училище решил идти пешком – не то чтобы сэкономить хотелось на проезде, просто не хотелось смотреть на город своей юности из окна троллейбуса второго маршрута. Я этот вид транспорта всегда предпочитал автобусам за то, что в них обычно набивалось меньше пассажиров и не воняло соляркой. И вот сейчас шёл и наслаждался видами. Недаром Пенза в годы застоя получила неофициальное звание самого зелёного города Средней Волги. Правда, в том числе и за счёт тысяч высаженных при нынешнем первом секретаре обкома партии Льве Ермине тополей, отчего каждый июнь город покрывал слой белого пуха, который мы мальчишками любили поджигать, вызывая негодование взрослых.
А сколько первоклашек с цветами в школу шлёпают, которых держат за руки мамы или бабушки. Да и школьники постарше многие с цветами, особенно это касается девчонок, одетых в коричневые платья до колен, сверху прикрытые белыми фартуками. Кто-то даже в белых колготках. На шее – пионерский галстук, у девочек постарше на груди комсомольский значок. То же самое касалось и мальчишек, все как один обряженных в костюмчики с нашитыми на рукаве куртки эмблемами из мягкого пластика с нарисованным открытым учебником и восходящим солнцем.
И всё-таки как-то не хватало привычных моему глазу жителя XXI века рекламы и ярких вывесок. Мобильника тоже. Я ещё вчера несколько раз интуитивно совал руку в карман, пытаясь отыскать там гаджет, сегодня вроде пока таких попыток не было. Всё-таки для человека будущего общение через мобильные сети и интернет настолько вошло в обыденную жизнь, что, лишившись всего этого, он чувствует себя ещё какое-то время не в своей тарелке. Однако, ко всему-то подлец-человек привыкает, сказал Достоевский устами Раскольникова, и тут я с ним совершенно согласен.
А мне даже и привыкать не хотелось, хотелось наслаждаться каждым мгновением пребывания в своей юности. В той жизни моё существование в 15 лет казалось мне достаточно серым и однообразным, даже и со своими мальчишескими радостями. И только прожив почти целую жизнь, я понял, как нужно ценить каждый её миг, особенно когда ты молод, здоров и перед тобой открываются такие горизонты, что дух захватывает. Потому что ты знаешь будущее своё и страны, да что там страны – всего мира, и от тебя зависит, останется ли история прежней или пойдёт по другому пути.
И вот тут вновь в мою голову влезла мысль: стоит ли что-то менять? Я прекрасно знал, насколько прогнила система, подтверждая поговорку о рыбе, гниющей с головы. Вряд ли вождь мирового пролетариата предполагал, что его мечты о всеобщем равенстве и светлом будущем выльются в то, что мы сейчас наблюдаем. Нет, с виду всё ещё пока прилично, даже заводы работают, рабочие получают хорошую зарплату, о которой инженеры и прочая техническая интеллигенция со своими 110 рублями могут только мечтать. Но уже запущен механизм распада, и появление в кресле генсека Меченого стало лишь закономерным итогом этого пути длиной в 70 лет. И даже если бы руководство СССР попыталось направить страну по пути «китайского экономического чуда», то эта попытка была бы обречена на провал. Менталитет не тот.