– Не ожидал, – покачал головой Храбсков, когда я закончил. – Знаешь что, Максим, поработай-ка ты эту связочку ещё и дома. Ты зарядку делаешь? Даже с пробежкой в сквере и боем с тенью? Вот и отлично, и дома повтори, и утром после пробежки. А потом мы попробуем её в спарринге. Что-то мне подсказывает, с такой отработанной до автоматизма связкой есть надежда успешно выступить на областных соревнованиях.

Я с наставником был согласен, да и без этой связки в общем-то, судя по моим спаррингам с Маминым, я имел хорошие шансы побороться за победу. Если что – буду беречь её на крайний случай, если дело запахнет керосином, как говаривала… тьфу, говорит моя матушка.

По пути домой я, как это в моей новой жизни частенько случалось, погрузился в размышления. Думал, не много ли я на себя взвалил? Даже пресловутый Витя Селезнёв и тот ограничился боксом и шоу-бизнесом. Я же начал писать книгу, вовсю боксирую, да ещё и загорелся созданием ансамбля. Про подвал с турником и мешком, в который я вложил уже столько сил, да и про тесное общение с товарищами во дворе, похоже, придётся забыть. Кстати, не мешало бы и Игорька с Андрюхой подключить к утренним пробежкам, если они так загорелись своей физической подготовкой. Вот по дороге сейчас и зайду к ним домой, благо что вроде бы помнил визуально, на каком этаже каждый жил и в какой квартире.

Однако заходить не пришлось, они попались мне на пустыре, на месте снесённого, если память не изменяет, пару лет назад дома. Опять что-то химичили, оказалось – отливали из расплавленного свинца кастеты. На костерке грели консервные пустые банки с кусочками свинца, после чего выливали расплавленную массу в выдавленную в земле форму. Когда застынет, для придания гладкости кастету оставалось лишь обточить его края о бордюрный камень. Помню, сам когда-то участвовал в подобном процессе.

– Ну и на фига они вам сдались? – поинтересовался я, глядя на этих «алхимиков». – Кому собрались челюсти крушить?

Парней мой вопрос ввергнул в состояние некоторой растерянности.

– Круто же, – пробормотал Игорь. – У нас в училище многие с такими ходят, ну или со свинчатками на крайний случай. Но кастет круче.

– Ну и пусть ходят, если у них с мозгами беда. Но у вас-то, я думал, головы на плечах имеются не только для того, чтобы в них есть. Это вообще-то статья, холодное оружие. А уж тебе-то, Андрюх, кастет на кой, ты же человека ударить не сможешь.

Глядя, как пунцовеют щёки друга, я подытожил:

– Короче, бросайте заниматься ерундой, завтра в половине седьмого утра собираемся возле моего подъезда. Быть одетыми в трико, на ногах кеды.

– Зачем это?

– Бегать будете со мной по утрам, а то мне одному скучно.

Глава 5

Удивительно, но в назначенное время оба и впрямь дожидались меня у подъезда. Бегать-то мне одному скучно не было, я, когда бегу, особенно неторопясь – о чём-нибудь размышляю или в голове крутится какая-нибудь незамысловатая песенка. Сейчас я тоже на ходу продумывал дальнейший сюжет книги, но пацаны даже во время пробежки умудрялись то и дело приставать ко мне с какими-то дурацкими вопросами. В конце концов, пришлось их слегка приструнить, мол, своей болтовнёй собьёте дыхалку, а нам ещё два круга вокруг сквера. Подействовало, словно бы я являлся негласным лидером.

По прежней жизни в этой компании ведомым был, пожалуй, только Андрюха, наверное, как самый слабый физически, хотя мы с Игорем ничем не демонстрировали какого-то превосходства.

Закончив пробежку, я принялся работать со скакалкой, а Игорь делать растяжку. Андрюха тоже стал тянуть ноги. Следующим упражнением у меня был «бой с тенью». Игорь, закончив с растяжкой, начал работать какое-то простенькое ката. Или какой-то, за 58 лет предыдущей жизни я так и не удосужился прояснить этот вопрос, тем более что герои моих книг к карате имели весьма отдалённое отношение. Если и брутальные самцы – то обычно бывшие офицеры и рукопашники. Андрей, подумав, попробовал повторять за Игорем. Всё же карате эффектнее бокса, хотя сойдись каратист и боксёр в реальном бою, ещё неизвестно, кто оказался бы сильнее.

В училище под горку как обычно шёл пешком, по привычке предавшись размышлениям. В том числе о том, как мне разорваться между книгой, боксом и музыкой, хотя будущее ансамбля виделось пока весьма туманным. Похоже, пресловутого Витю Селезнева я уже переплюнул. Репетиции, в общем-то, можно устраивать через день, чередуя с тренировками. Тогда на книгу остаются два-три часа перед сном, и воскресенье.

Конечно, можно писать, используя каждую свободную минуту. На уроках, например, таких, как литература, где обычно ничего не нужно конспектировать, сиди и слушай учителя. Парта моя третья в крайнем ряду возле окна, возможно, Верочка и не обратит на меня внимания, если я удачно спрячусь за спину впередисидящего. Или писать на переменах, но это уж совсем крайний случай, не успеешь сосредоточиться, забившись в какой-нибудь дальний угол – как звонок на урок.

В фойе всё ещё висело объявление о поиске бас-гитариста и барабанщика, только я его сорвал. Если ещё никто не отозвался, то уже и не отзовётся. Так что придётся и впрямь шлёпать в «кулёк», а возможно, и в музучилище. Культпросвет от вокзала недалеко, в квартале, сначала на разведку туда зайду, после уже можно и до музучилища прогуляться. В будущем оно будет располагаться на Захарова, которая до 1980-го будет называться Коммунальной. Пока же училище на Московской, за магазином «Снежок» с его обалденным мороженым, и как раз по дороге: если с «кульком» не повезёт – зайду туда.

Сегодня первым уроком была история. Появившись в аудитории, обнаружил небольшое столпотворение. Оказалось, одногруппники обсуждают новые джинсы Кости Воронова. Он же – Ворона. Тут как-то само собой почти у всех появились клички. Обычно сообразно фамилиям. Вот и у меня теперь было прозвище Варчелло, по моему мнению, уж всяко лучше, чем Щебень. Что-то итальянское, почти Марчелло Мастроянни.

Ну а на Вороне сверху привычные костюм и рубашка, а на ногах – джинсы «Levi's». По его словам, в выходные он ездил с родаками на рынок в Ухтинку, где они и купили ему эти штаны. Джинсы обошлись родителям Костика в полторы сотни, хотя изначально продавец просил 170. Похоже, тот, кто впарил Вороновым штаны из джинсовой ткани, всё равно хорошо наварился. На первый взгляд, может, это и не было слишком заметно, но я-то, немало изучавший «джинсовый вопрос» по ходу сочинения своих опусов, да и с молодости кое-что помнивший, видел кое-какие несостыковки. То, что по ходу носки на штанинах должны появиться потёртости, но они не появятся – покажет время. Но местами кривоватые швы и торчащие кое-где нитки не оставляли сомнений, что культовые штаны пошиты явно не в Штатах.

Джинсы в этом времени мне уже встречались, не сказать, что какой-то супердефицит, но всё же достать фирму́ стоило немалых денег. Джинсы, в которых сейчас щеголял Воронов, стоили максимум рублей 50, но, глядя на сияющую физиономию сокурсника, я не стал его разочаровывать.

Кстати, мне бы джинсы тоже не помешали, пусть бы даже и такие, как на сокурснике. А то в училище хожу в одном и том же костюме, да и на повседневку особого выбора нет. Тут не столько вопрос престижа – хотя ловить на себе заинтересованные взгляды, особенно девиц, несомненно приятно – сколько удобства. Гладить джинсы не надо – натянул и пошёл. Или нынешние джинсы без стрейча всё же надо? Ладно, не суть важно, к тому же маркость джинсов куда ниже брючной ткани, опять же, они крепче, недаром их когда-то придумали как рабочую одежду. Вот только их покупать пока не на что. Если я маму попрошу, пожалуй, она не откажет, найдёт деньги купить мне такие штаны. Правда, на семейном бюджете покупка отразится не в лучшую сторону.

М-да, к сожалению, или счастью, но я не герой моего нового романа Витя Фомин, которого родители одевали с иголочки. Честно сказать, я никогда за модой не гнался, для меня на первом месте всегда стояла практичность, и джинсы прекрасно вписывались в эту парадигму.